Хозяин Амура [СИ] - Дмитрий Хван

— У нас есть ещё помощник де Фриза, проверим и его знания да сравним их с капитанскими, — ответил Сазонов. — Он среди больных, а их я оставлю здесь. В Амуркотане.

Когда за голландцами закрылась дверь, Алексей встал со стула и, с удовольствием потянувшись, проговорил:

— Кто знает, может, мы и с Соединёнными провинциями[7] завяжем отношения через этого капитана?

На островах стояли последние осенние деньки, когда слабые солнечные лучи напрасно пытались согреть стынущую день ото дня землю. В первую неделю ноября шум холодного осеннего дождя стал привычным сопровождением чуть ли не каждой ночи, а утро встречало морозным хладом — совсем скоро должен будет выпасть снег. На море же редкий штиль сменялся периодическими и весьма сильными штормами, из-за которых эзельской флотилии пришлось ещё в середине октября укрыться в безопасной бухте Аренсбурга.

В один из тёмных ноябрьских вечеров Белов в компании Кузьминых и Микуличей, а также Павла Грауля и Василия Рыкова, ближнего человека князя Бельского, ужинал в нижней зале замка, когда боковая дверь отворилась и внутрь жарко натопленного помещения вошёл один из караульных дружинников, а с ним — его товарищ, усталый и вдрызг мокрый.

— Гонец из Зонебурга, господин воевода! — выкрикнул первый.

— Письмо от Йорга Виллемса! — хрипло прокричал второй.

— Отлично! — Брайан жестом пригласил гонца-дана к столу. — Садись с нами, поешь да выпей вина.

Когда тот, с поклоном передав письмо Белову, осторожно присел на край лавки, воевода спросил гонца:

— Передавал ли Йорг что-либо на словах?

— Нет, господин, — замотал головой дружинник-дан, сложив руки и поглядывая на пышущий жаром камин. — Можно мне пройти к огню?

— Да, конечно, — ответил Белов и, минуту подержав письмо перед глазами, передал его Граулю, чтобы тот прочитал всем послание Виллемса, который вместе с Ринатом находился в Пернове, в расположении войска. — Однако оперативно господа шведы сработали!

Повисла пауза, а покуда Павел изучал бумагу, зала наполнилась протяжным воем ветра из дымохода да шумом дождя, который безостановочно бил косыми струями в небольшие оконца.

— Йорг пишет про нашего старикана… — сказал Павел, подняв голову.

— Это я понял! — усмехнулся Брайан. — Читай теперь остальным!

Виллемс сообщал, что из Ревеля пришёл ответ на послание Брайана, написанное им ранее на имя королевы Кристины, а затем переданное в столицу наместничества через пленного офицера. В своём письме Белов просил унять её своих чиновников и военачальников в Эстляндии, которые зашли слишком далеко в своих необдуманных поступках. В частности, властям Эзельского воеводства Руси Сибирской вовремя не был передан град Пернов с округой, и его пришлось взять силой. Кроме того, близ Пернова, на лесной дороге был захвачен в плен наместник шведской короны в Эстляндии, граф Сёдермере, Аксель Густавссон Оксеншерна, который приказал умучить захваченных его солдатами пленных воинов великого князя Сокола, властителя Руси Сибирской. В своём послании Белов от имени своего князя настаивал на письменном подтверждении Стокгольмом условий Кальмарского мира, в части касающейся Эзельских приобретений в Эстляндии.

Ответа от королевы не последовало, впрочем, Белов на него надежд не питал. Йорг Виллемс предупреждал Брайана о том, что королева совершенно непредсказуема в своих поступках, что она весьма мнительна и властолюбива. За Кристину ответил ревельский бургомистр, который в своём ответном письме цитировал её слова. Он писал, что, мол, эзельский наместник великого князя Руси Сибирской самолично волен судить бывшего нерадивого слугу королевы и назначить ему такое наказание, которое он посчитает нужным. Также в послании сообщалось о крайнем нежелании королевы узнать о возвращении Оксеншерна в Швецию, а ещё о том, что всё имущество семьи бывшего риксканцлера взято в казну. Более того, членам многочисленной семьи Акселя было приказано покинуть столицу и удалиться в Эстляндию.

Намерения Кристины были более чем серьёзны и даже жестоки. Как писал Виллемс часть семейства Оксеншерна уже находилась в Пернове.

— Это же как надо было насолить этой королевне, чтобы она была столь жестока? — удивился Тимофей Кузьмин, покачав головой.

— Просто она нашла отличный повод раз и навсегда избавится от вредного старикана, который её донимал в юности, — проговорил Белов, пожав плечами. — Нам это на руку — Кристина не понимает, что Аксель нужен Швеции больше, чем она сама. Пусть теперь спокойно даёт балы для любовников, авось денежки и кончатся.

— А нам что с ним делать, Брайан? — спросил Бекасов, наблюдая за молодым гонцом-даном, который, согревшись, решился-таки подступить к столу и, предельно аккуратно налив себе вина, с величайшей осторожностью и смущением потянулся за остывшим уже куском жареной курицы.

— Если его от таких новостей карачун не хватит, — размышляя, произнёс Белов, — то, с согласия Соколова, его стоит пригласить на службу.

Схваченный ещё в августе близ Пернова на крестьянской лесной дороге Аксель Оксеншерна содержался в замке Аренсбурга под домашним арестом. Впрочем, ему разрешались и долгие прогулки, в том числе и конные, но обязательно в сопровождении датчан-дружинников. Лишь в последнее время он смирился со своим положением и сейчас много времени посвящал письму. С большим волнением Аксель ожидал ответа от королевы на своё прошение о выкупе его из эзельского плена за счёт собственных средств. Эта бумага, в которой также объяснялись и обстоятельства его пленения, была передана в Ревель вместе с письмом Белова, но в ответе бургомистра некогда всесильный риксканцлер Оксеншерна не был удостоен и слова.

На следующий день Акселя пригласили в кабинет воеводы, который располагался в башне «Упрямый волк», чтобы ознакомить его с письмом ревельского бургомистра. Бумагу шведу молча передал Грауль. Надо признать, этот удар Оксеншерна принял достойно, без лишних эмоций. Он лишь устало закрыл глаза и бессильно опустил плечи, вжавшись в кресло.

— Получается, я вам теперь не нужен, — проговорил Аксель тихим голосом, сохраняя достоинство. — Теперь я никто.

— Но почему же? — отвечал Павел, глядя собеседнику в глаза. — Я сожалею о недальновидном и импульсивном поступке вашей бывшей подопечной… Но, насколько я знаю, Кристина весьма довольна своим нынешним положением. И вы, господин Оксеншерна, действительно более ей не надобны. Однако ваши знания и опыт, возможно, могут послужить другим. Я предлагаю вам службу и весьма достойное жалование, а также всеобщее уважение.

Бывший риксканцлер с изумлением смотрел на говорившего человека, пытаясь понять, не шутит ли он? Представившийся как барон Грауль, начальник дипломатической службы Сибирской Руси, которая, завладев островами Моонзунда, продолжала прибирать к своим рукам западную Эстляндию, в свою очередь с интересом наблюдал за Оксеншерной. И тут швед, совершенно неожиданно для себя самого, смутился.

Спокойный взгляд голубых глаз барона, в которых таилось нечто, способное огнём вырваться наружу, вкупе с мягким, но уверенным голосом таили в себе некую загадку. Швед, будто захотев проснуться, потёр лицо ладонями, уставившись в бумагу, поданную ему Граулем. Вдруг его осенило и кольнуло в груди — подделка! Письмо подделано! Аксель схватил бумагу, впившись в неё глазами, полными отчаянной надежды. Нет… Писал назначенный ревельским бургомистром в начале года Адольф Эберс, своею рукой. Швед бросил взгляд на Белова — этот сибирец, казалось, усмехнулся одними глазами. Да откуда он взялся, этот самоуверенный болван? Предлагает службу… Кому служить?! Сибирскому князю, о котором Оксеншерна почти ничего не знал, кроме отрывочных сведений, полученных от купцов? Много в Тартарии разных князей и безвестных царьков, которым грош цена. Но тут иное дело…

— Я думаю… — начал было озадаченный швед, но Брайан прервал его:

— Нет! Ваш ответ сейчас мне не нужен! — повысил голос сибирец, выставив вперёд ладони. — Сначала вам следует увидеться с семьёй, для этого нужно отбыть в Пернов…

— Она уже выставила мою семью вон?! — поражённо воскликнул Аксель и, сжав кулаки, прошептал:

— Змея… А мои сыновья?! Эрик, Йохан? Анна, жена моя?!

— Они в Пернове, — нарочито спокойно кивнул барон и продолжил:

— После встречи с семьёй, господин Оксеншерна, — продолжил барон, нахмурившись, — вам нужно будет вернуться в Аренсбург и убедить воеводу Белова в вашей пользе для Руси Сибирской, покуда ваша родня будет ехать к Пскову.

Через неделю, проведённую бывшим эстляндским наместником и шведским риксканцлером в Пернове в кругу семьи, Аксель вернулся в Аренсбург. Он был подавлен и молчалив, казалось, за это время граф постарел ещё на добрый десяток лет. В Пернове остались его сыновья — Йохан и Эрик, снятые со всех постов и выдворенные из столицы, жена Анна и даже вдовствующая дочь Катарина с маленькой Барбарой на руках. Участи изгнания, однако, избежали родные сёстры Акселя — Эльза и Эбба, а также многочисленная родня Оксеншерны.